Государственная Третьяковская галерея

Стремясь выразить разнообразные психологические состояния и оттенки чувств, охвативших жителей гибнущего города, Брюллов построил свою картину как цикл отдельных, замкнутых эпизодов, сюжетно не связанных между собой. Их идейный смысл становится понятен лишь при одновременном охвате взглядом всех групп и самостоятельных сюжетных мотивов, составляющих "Последний день Помпеи". Мысль о красоте, торжествующей над гибелью, с особенной ясностью выражена в группе фигур, столпившихся на ступенях гробницы в левой части картины. Брюллов намеренно соединил здесь образы цветущей силы и юности. Ни страдание, ни ужас не искажают их идеально прекрасных черт; на лицах можно прочесть лишь выражение удивления и встревоженного ожидания. Титаническая мощь ощущается в фигуре юноши, со страстным порывом пробивающегося через толпу.

В главных группах правой части картины основными являются мотивы, подчеркивающие душевное величие человека. Здесь Брюллов сосредоточил примеры мужества и самоотверженного выполнения долга. На первом плане расположены три группы: "два молодых помпеянина, несущие на плечах своих больного старика-отца", "Плиний с матерью" и "молодые супруги" - юноша-муж поддерживает падающую в изнеможении жену, венчанную брачным венком. Впрочем, последняя группа психологически почти не разработана и имеет характер композиционной вставки, необходимой для ритмического равновесия картины. Гораздо содержательнее группа сыновей, несущих отца: в образе старика, величественно простершего руку, выражена гордая непреклонность духа и суровое мужество. В изображении младшего сына, черноглазого мальчика-итальянца, чувствуется точный и непосредственный этюд с натуры, в котором явственно проявляется живое реалистическое чувство Брюллова. Реалистические начала с особенной силой выражены в замечательной группе Плиния с матерью. В центре картины находится распростертая фигура молодой женщины, разбившейся при падении из колесницы. Не случайно рядом с центральной фигурой убитой женщины художник изобразил прекрасного младенца, как символ неиссякающей силы жизни; не случайно противопоставлены образы юности и старчества в группах Плиния с матерью и сыновей, несущих престарелого отца; не случаен, наконец, и подчеркнутый контраст между "языческой", по-античному прекрасной толпой на ступенях гробницы и величественно спокойной "семьей христиан".